Страница страстей человеческих

ЛИКВИДАЦИЯ СУЛТАНАТА

По окончании военных действий ВНСТ принялось наводить "порядок в доме", хотя сам этот коллективный хозяин не отличался согласием внутри себя и что - самое опасное - в отношении судьбы стамбульского режима. Двоевластие было опасно хотя бы потому, что вскоре предстояло начать переговоры по мирному договору - 20 ноября 1922 г. открывалась Лозаннская конференция.

Принятый ВНСТ по инициативе Кемаля и его группы 20 января 1921 г. закон "Об основных организациях" считается первой конституцией, принятой новой, зарождавшейся властью. Закон насчитывал 23 статьи, уже первая статья гласила, что "верховная власть безусловно принадлежит нации". 2-я - что исполнительная власть и законодательная инициатива исходят от ВНСТ и что Турецкое государство управляется Великим Национальным Собранием, которому принадлежат, в частности, такие права, как формирование правительства, а также "проведение в жизнь постановлений, касающихся религии, опубликование всех законов и их изменение и отмена, заключение мира и договоров, объявление родины в состоянии обороны" и т. д. Закон определял функции председателя Великого национального собрания, депутатов, правительства и местной администрации, вплоть до уездных начальников и волостных старшин. Только о султане-халифе не говорилось ни слова. Опасаясь развала национального фронта в самый разгар войны с интервентами, кемалисты не стали тогда спешить ликвидировать султанат и объявить страну республикой.

Формально закон "Об основных организациях» не отменял, а лишь «дополнял» старую конституцию (то есть «конституцию Мидхата" 1876 г. с поправками 1909 г.), но на деле он не оставлял монарху никакого места в управлении страной. Это было существенным достижением кемалистов, закон оставался пока единственным основным законом новой Турции, альтернативой османской конституции и играл важную роль в становлении новой Турции. И все же конституционный закон 1921 г. не определил чётко форму правления страны.

После изгнания из страны греческих оккупантов в сентябре 1922 г. единый национальный фронт начал распадаться. В начале 1922 г. депутаты правой оппозиции, в противовес первой группе Общества защиты прав, организованной Мустафой Кемалем в 1921 г. из поддерживавших его депутатов, создали вторую группу этого общества. Её требованиями стали соглашение с союзниками и передача власти султану, сохранение халифата. Правая оппозиция, добившись избрания в июле 1922 г. своего сторонника Рауф-бея главой правительства, рассчитывала по-своему ликвидировать Двоевластие - распустить ВНСТ и передать власть в Стамбул её "законному" обладателю - падишаху. Рауф-бей заявлял, что "предан султану и халифу душой и сердцем и что его долг остаться верным своему падишаху".

О соотношении сил сторонников и противников планов кемалистов в отношении будущей власти свидетельствует такой факт. Чтобы положить конец антинациональной деятельности оппозиции, 30 октября 1922 г. на заседании ВНСТ было внесено предложение о привлечении к судебной ответственности членов султанского правительства за государственную измену и о ликвидации султаната. Это предложение обсуждалось одновременно на заседаниях трёх комиссий - конституционной, юридической и шариатской. Реакционные депутаты, особенно представители духовенства, выступили против ликвидации султаната, утверждая, что отделение светской власти от духовной является покушением на основы религии.

Мустафа Кемаль опроверг эти утверждения клерикалов, однако на объединённом заседании трёх комиссий под председательством ходжи Мюфрид-эфенди реакционеры одержали победу: большинством голосов законопроект об отделении султаната от халифата был отвергнут. После этого Мустафа Кемаль обратился к более убедительным аргументам и объяснил депутатам, что "суверенитет и власть никому не могут быть переданы в результате академической дискуссии. Суверенитет приобретается путём силы, мощи, даже насилия. Путём насилия сыновья Османа добились власти над всей турецкой нацией, над которой они господствовали в течение шести столетий. Теперь эта нация поднимается против узурпаторов и, отбрасывая их, принимает на себя осуществление принадлежащего ей по праву суверенитета. Это является совершившимся фактом... Действительность всё равно проявит себя. Но возможно, что тогда полетит несколько голов".

Судьба законопроекта была решена, 1 ноября 1922 г. ВНСТ приняло закон об отделении султаната от халифата, о ликвидации султаната с передачей ВНСТ всей полноты власти в стране, а также об избрании нового халифа из представителей Османской династии. Вместе с ликвидацией султаната прекратилось существование султанского правительства, кончилось двоевластие. 4 ноября 1922 г. в отставку вместе со всем своим кабинетом ушёл великий везир Ахмед Тевфик-паша, который доставил атрибуты своей власти Вахидеддину в Йылдыз.

Через день после отъезда Вахидеддина ВНСТ формально лишило его сана халифа, указав в соответствующей фетве, что "он перешёл на сторону противника, сражавшегося с защитниками веры, посеял семена братоубийственной резни, отдался под защиту иностранной державы и дезертировал из столицы халифата, укрывшись на борту английского корабля".

Пост халифа через третье лицо предложили кузену Вахидеддина, наследному принцу Абдулмеджиду, сыну султана Абдулазиза от его первой жены и одновременно старшему из всех оставшихся в живых представителей Османов по мужской линии. Он принял этот титул, и 19 ноября 1922 г. Мустафа Кемаль-паша телеграммой известил его об избрании халифом.

Сохранение халифата было кратковременной уступкой феодально-клерикальным кругам, принадлежавшим в меджлисе ко "второй группе защиты прав" и сохранявшим немалое влияние в стране. Ее поддерживала и так называемая "генеральская оппозиция" во главе с Рауф-беем.

Источник: Киреев Н. Г. - История Турции. XX век - М.: Крафт, ИВ РАН, 2007.

В кухне любого народа присутствует то, что дает ему природа. И если природа даровала какому-то народу удава и крокодила, то для того, чтобы он, во-первых, не терял бдительности (с такими соседями и сам в корм превратишься), а во-вторых, чтобы постараться использовать столь неприятное соседство себе во благо.

Однако не следует думать, что если вы живете по соседству, скажем с лающим оленем или крокодилом, то можете лакомиться лающей олениной или свежей крокодилятиной, когда вам заблагорассудится. Это может себе позволить далеко не каждый. Почти у каждого народа или племени существует система пищевых запретов.

Например, у малых народов Камбоджи "мясо лающего оленя нельзя есть замужним женщинам, им же нельзя есть мясо угрей и крокодилов". Эта цитата из труда видного исследователя Индокитая Яна Чеснова. Чеснов дает истолкование этого запрета с предельной простотой и ясностью: "Последнее обстоятельство объясняется тем, что женщинам приходится ходить за водой к рекам и они, согласно поверью, могут подвергнуться мщению со стороны крокодилов".

За отсутствием в наших реках крокодилов мы вряд ли можем подвергнуться мщению со стороны последних, потому, очевидно, у нас этот запрет и не существует. Но, несмотря на его отсутствие, потребление крокодила в Европе пока не распространено.

Как не раз и не два бывало в истории человечества, этнос может сменить местожительство, причем так сложно и далеко, что и сам не упомнит, откуда пришел и когда. А поскольку зачастую он при этом сохраняет свои кулинарные пристрастия, те могут помочь в поисках утраченной прародины.

Возьмите китайцев, вьетнамцев, корейцев и японцев. На первый взгляд всё у этих народов схоже, а уж стол — тем более: рис, соя, палочки. И застольный этикет. Но вот ведь что интересно: китайцы, совершенно не имеющие запретов в еде, потребляющие практически всё, питают отвращение к сырой рыбе. В Европе они избегают соленой рыбы, даже такого деликатеса, как селедка. Например, в свое время в студенческой столовой МГУ китайские студенты никогда не брали селедку, несмотря на ее тогдашнюю дешевизну. Некий Шэн Цзицзюнь однажды поддался на уговоры, купил селедку (сельдь атлантическую, жирную, обезглавленную), с трудом заставил себя проглотить кусочек, сделал гримасу и сказал: "Сырая. Сырая рыба. Не могу". Будучи студентом небогатым и приученным к бережливости, он не решился ее выбросить и был на следующий день застукан на кухне в общежитии, когда пытался сельдь (!) зажарить. Запах поднялся такой, что сбежались соседи. Бедный китаец был вынужден унести мерзко благоухающую рыбу к себе в комнату, и что с ней случилось далее, неизвестно. Но его сосед Женя Плахин два дня после этого ночевал у друзей.

А японцы, перенявшие у китайцев всё, что можно было перенять, и развившие это в своем японском духе, просто обожают сырую рыбу. У них есть коронное блюдо — сасими (или, как неправильно пишут во всех наших ресторанах, — "сашими"), тончайшие лепестки сырой рыбы. В любой стране, где обитает много японцев, — в японских ресторанах и харчевнях подают сасими. Блюдо дорогое: дорог перевоз исходного материала, но, как бы ни экономил японец, он не в силах отказать себе в сасими. И это очень резко отличает его от столь схожих с ним культурно, да и внешне, соседей с азиатского континента. Зато очень роднит и сближает с никогда не слышавшими о конфуцианстве и буддизме островитянами Южных Морей. Сопоставляя этот факт с еще некоторыми явлениями японской материальной культуры — легкими жилищами, татуировкой, — можно предположить, что японцы пришли на Японские острова с далекого юга.

Так считают и многие серьезные исследователи-японисты.

Автор - этнограф и писатель Л. М. Минц.

Источник: Минц Л. М. Котелок дядюшки Ляо — М.: Ломоносовъ, 2009. — (История. География. Этнография.)